Детское онкогематологическое отделение Томской ОКБ. Заболевшие дети живут здесь вместе со своими матерями.
Лейкоз (рак крови), анемия (малокровие), гемофилия (несвертываемость крови) — эти болезни занимают вторые места в статистике смертности детей до 14 лет. Первое — несчастные случаи (травмы и отравления). Самое главное – вовремя обнаружить рак крови. При раннем обнаружении болезни и правильно подобранном лечении вероятность излечения или перехода в состояние продолжительной ремиссии у детей составляет 80-90 процентов.
В России за последние годы выживаемость при раке крови выросла с 4 до 80 процентов. Что само собой снимает популярный обывательский вопрос: «Зачем помогать больным раком? Они ведь все равно умрут.» Умрет 2 из 10 детей, а 8 выживут, если мы им вовремя поможем. Ключевое слово здесь - Вовремя.

Антону 3,5 года. Заболел раком крови полгода назад. Лечение дается ему тяжело. Недавно научился ходить во второй раз. Самая большая радость для него – когда не надо ехать в больницу. Кровь из пальчика он уже научился сдавать без слез, а вот уколы воспринимает очень болезненно. Антон, как все мальчишки, любит машинки и конструкторы, рыцарей и солдатиков. Пока болел, смотрел очень много мультфильмов. Еще Антон любит играть в Деда Мороза. Он просит родителей закрыть глаза, тихонько подкрадывается и ставит мешок с игрушками, а потом из-за двери смотрит, как они радуются, и сам улыбается.

Работая в отделении детской онкогематологии, врачи часто слышат от своих друзей и знакомых: «Как вы можете работать там? Это же обреченные дети, они умирают один за другим на ваших глазах?» И такие вопросы задают не только люди, далекие от медицины, но и их коллеги, врачи.

В большинстве случаев маленькие пациенты со «смертельным» диагнозом все-таки излечимы. Для их лечения требуется многое: дорогостоящие лекарства и высокотехнологическое оборудование, мужество родителей и профессионализм врачей, но главное жизненно необходима донорская кровь. Но, чаще всего денег не хватает на самое необходимое. А когда речь идет о трансплантации, которую делают в России бесплатно, но на поиск донора необходимо до 600 тысяч рублей… А проживание в Москве или Санкт-Петербурге на время длительного лечения это еще 400-500 тысяч.

Любая болезнь опасна, но люди особенно боятся онкологии. Есть даже научный термин «канцерофобия» – боязнь рака. Да, это тяжелая, опасная для жизни болезнь. Но сегодня диагноз злокачественной опухоли не является абсолютным приговором. У каждого ребёнка своя история. И многие – со счастливым концом. В отделение приходят бывшие пациенты, которые теперь уже совсем взрослые, закончили университет и создали семью. Такие примеры очень поддерживают тех кто ещё болеет.

В России процент излечимости от рака отстает от зарубежных показателей не в пользу русских детей. Почему? Потому что эти дети безумно дороги государству. Дороги в денежном плане… Детских гематологических центров очень мало, и дети могут не дождаться очереди на лечение. Что же делать матерям, чьи дети так и не вылечились, или тем, чьи дети проходят лечение и живут в надежде на выздоровление? Верить и надеяться на помощь людей, неравнодушных к бедам детей и готовых помочь. C февраля 2005 года дети, больные злокачественными заболеваниями крови, стали поступать на лечение Томскую ОКБ. В первые 2 года пациенты находились в одном отделении с взрослыми больными, в двух маленьких палатах. Иногда из-за нехватки мест детей приходилось госпитализировать в общие палаты. В дальнейшем, силами областной клинической больницы, был организован и оснащен детский гематологический блок на 10 коек. В настоящее время в отделении наблюдаются 32 пациента, из них 10 детей получают интенсивную полихимиотерапию.

В последние десятилетия диагноз «рак» перестал быть приговором. В России это стало реальностью с 1990 года. При многих злокачественных заболеваниях, в частности, при самом частом у детей – остром лимфобластном лейкозе – вероятность излечения 80%. Применяется три направления лечения, они часто дополняют друг друга: химиотерапия, лучевая терапия, оперативное удаление опухоли. Каждый из этих видов лечения преследует цель – в организме не должно остаться ни одной раковой клетки. К сожалению, цитостатические препараты, которые применяются при химиотерапии, и облучение влияет и на здоровые ткани. От этого выпадают волосы, шелушится кожа, появляются тошнота и рвота. Могут быть и другие, более редкие осложнения. И чем быстрее делится клетка, тем губительнее влияют на нее цитостатики. А быстрее всех тканей организма делится клетка злокачественной опухоли… Органы и ткани нашего организма обладают способностью к восстановлению, а в распоряжении врачей есть достаточный арсенал лекарств, чтобы ускорить этот процесс. Полное восстановление детского организма происходит через 1-2 года после окончания химиотерапии.

«Эти дети не такие как остальные» - часто можно слышать от мам. Они так же бегают, играют, смеются. Но они.. взрослее что ли. У них другие глаза. Они не капризничают и не плачут по пустякам. При химиотерапии в детском организме происходят иногда непоправимые изменения. Трансплантация костного мозга широко применяется при лечении лейкозов. Больному практически «меняют» больной костный мозг на здоровый донорский. При некоторых лейкозах этот метод – единственная надежда на выздоровление. Это очень сложное и дорогостоящее лечение. Ведь, прежде чем ввести пациенту клетки костного мозга донора, нужно подготовить для него место, разрушив при помощи химиотерапии все клетки костного мозга больного. То время, пока трансплантат приживается в организме нового хозяина, пациент проводит в стерильном боксе, ему постоянно вводят мощные антибиотики, предотвращая тем самым развитие тяжелых инфекций.

Общаясь с мамами в отделении детской гематологии, от каждой слышишь один и тот же вопрос: «Ну почему именно мой ребёнок заболел?». Кто-то считает это судьбой, кто-то наказанием, а кто-то говорит, что теперь это не важно. Причины появления злокачественных опухолей у детей до конца еще не выяснены. Иногда «виноваты» в этом клетки, недостаточно созревшие еще в утробе матери. Но чаще провоцируют начало опухолевого роста различные вредные вещества – канцерогены (продукты сгорания табака; краски; тяжелые металлы – их особенно много в городах с большим автомобильным движением; добавки, содержащиеся в пищевых продуктах и т.д.)

Мамы лежат в больнице вместе с детьми и вынуждены проводить сто процентов своего времени там. Одновременно в отделении обычно находится 10-15 мам с детьми. Они образуют своё специфичное комьюнити. Если становится хуже одному из детей, это отражается на всех. Жизнь взрослой женщины вдруг сужается до узких стен одной больничной палаты, за пределами которой остаются отношения с мужем, работа, друзья.
Миф о непобедимости рака – один из самых стойких и упорных, он пустил глубокие корни в общественном сознании, и не хочет сдавать позиции. Может, именно поэтому семьи детей, больных раком, теряют своих друзей и оказываются в социальной изоляции – окружающие просто не знают, как с ними общаться.

Серёже Васькину 4.5 года. Он родом с севера Томской области. Из многодетной семьи, поэтому у матери нет возможности находится с ребенком в больнице. Но, проходя лечения от лейкоза, мальчику необходимо постоянное присутствие взрослого человека рядом. Сейчас ему помогают медсестры и родители других детей, но их возможности очень ограничены и мальчику часто не хватает необходимой помощи.

В 8 месяцев Оля осталась круглой сиротой. Пока решалась судьба девочки, ее поместили в детское отделение местной больницы. И тут судьба улыбнулась ей и послала новую семью. Татьяна, как только увидела Олю, поняла – это ее девочка. Муж согласился взять Олю, своих детей у них не было. Оля росла общительной, любознательной девочкой, любила маму и папу и к 3 годам была готова идти в детский сад. При сдаче анализов обнаружили низкий гемоглобин. Несмотря на проведенное лечение, результаты только ухудшались. Когда гемоглобин стал 46 вместо 130, ее срочно санавиацией направили в Томск. Через 3 дня врачи сказали: “У Оли лейкоз, предстоит длительное лечение в Томске”. Вот слова мамы: “Я долго сживалась с реальностью, больше 2 месяцев просто не хотела верить и щипала свою руку до синяков. Это не мы, это не у нас рак крови. Мне было ужасно жалко лысых деток под капельницами”.

Оля терпеливо переносила все процедуры и через полгода лечения врачи были готовы перевести их на амбулаторное лечение: приезжать на процедуры 1-2 раза в неделю. Перед Татьяной и Олей стала проблема: где жить в Томске? Снимать жилье? На что? Выяснилось, что ей абсолютно не на кого надеяться. Муж, узнав о диагнозе Оли и длительном лечении, оставил семью без помощи.